— Вижу-вижу! — покивал Тоболт. — У тебя появились вопросы. Всему свое время, мой юный друг. Пока только могу сказать, что по некоторым причинам им больше нравится свежий воздух. Не так ли, ребятки?
Все трое дружно что-то пробормотали, мол — да, нравится, и вообще, так даже лучше.
А Барату в голову пришла одна мысль. Он подумал, что не стоит вызывать Косолапа каждый раз, когда ему захочется выйти из дома. Окинув взглядом деревья, он попросил помочь ему подойти к одному из них. Тоболт пожал плечами, а Косолап, поддерживая Барата, протопал к выбранному им дереву. А Барат не зря попросил. Ему нужны были костыли. На первое время, пока он окончательно не выздоровеет. И вот одна из веток очень подходила ему в качестве таких подпорок. Ломать ее Барату совсем не хотелось. Вспоминая те мирные, почти стершиеся из памяти дни, когда еще были живы дорогие его сердцу люди, Барат вспомнил и тот опыт с деревом, когда смог уговорить дуб отбросить мешавшую ему ветку. Почему бы не попросить дерево и на этот раз?
Барат приложил ладонь к теплой коре. Расслабился, проникая сознанием во внутренний мир дерева. Он снова почувствовал внутренний ток сил, сознания коснулись какие-то вялые мысли растения. Этот клен был очень доволен тем, что ему хватает влаги и соков земли, что солнце греет его кору, что вчера местный дятел выковырял и унес надоедливого жука, больно грызшего четвертую веточку. В общем, клен находился в хорошем расположении духа.
Барат настроился на приглянувшуюся ему ветку. Сначала клен не мог понять, что от него требуется. В сознании Барата, соединенном с кленом, начали проскакивать желтоватые искорки удивления. Потом, когда клен уяснил, что покушаются на его ветвь, появились красные токи возмущения и протеста. Барат постарался дать понять, что никто не будет грубо ломать ветку, просто просят помочь. Потекли синие токи размышлений и колебаний. Барат добавил свое видение решения вопроса. Кажется, клен согласился.
На голову стоящего рядом Косолапа посыпались засохшие мелкие веточки и листья. В контуре появились новые пути прохождения соков. Выбранная ветвь все больше темнела. По ней проскакивали последние струйки, формирующие ее окончательный вид.
— Отойди! — попросил Барат Косолапа, не открывая глаз и готовясь к завершающему действию.
— Чего? — не понял Косолап.
Понимание пришло сразу и сверху, когда на Косолапа грохнулся готовый костыль. Косолап взревел. Его рев постепенно принимал другую тональность. Барат встревоженно открыл глаза и обернулся. То, что он увидел, заставило его прижаться спиной к дереву. Перед ним сидел настоящий медведь и обиженно ревел, обхватив передними лапами большую башку.
— Тебе же сказали — отойди! — захохотал Куцый.
Сохатый странно искривил губы. Из его нутра вдруг вырвался какой-то икающий звук. Только потом Барат понял, что Сохатый так смеется. К хохоту этих двоих присоединилось старческое хихиканье Тоболта.
— Косолап, перестань реветь! — отсмеявшись, крикнул Тоболт. — Неужели эта ветка смогла тебя так сильно ударить?
Изумленному взору Барата предстала обратная трансформация. Косолап снова обращался в человека. Нельзя сказать, что зрелище было очень приятным, но познавательным. Больше всего Барата поразило, что на преобразившемся Косолапе была снова одежда. Барат не мог представить себе, что одежда оборотня могла трансформироваться вместе с носителем.
Барат и раньше слышал об оборотнях. Уж чего-чего, а таких рассказов в Опаденихе, родном селении Барата, хватало. Но в основном речь шла о волках.
Косолап, ворча и потирая загривок, поднял ветку с земли. Костыль получился на славу. Пусть и корявый слегка, но крепкий и удобный. Барат, опершись на него, сразу почувствовал себя значительно уверенней.
Первым делом он проковылял за кустики. Ну, это дело житейское. Ничего с этим не поделаешь.
Расположившись за грубо сколоченным столом, отставив чуть в сторону костыль, Барат с большим аппетитом поглощал кашу, сваренную Тоболтом. Сам же Тоболт, сидя рядом, рассказывал, как появились с ним рядом прирожденные оборотни — медведь, лось и рысь.
Вообще-то, первым появился медведь. В то время дядюшка Тоболт был еще достаточно молод и крепок. Проходя по лесу, он услышал испуганный рев. Любопытство (читай страсть к познанию) всегда было его бедой. Вот и сейчас он не вытерпел и пошел на звуки.
Зрелище, открывшееся перед ним, заставило его действовать активно.
Медвежонок вскарабкался по небольшой сосенке на самую верхушку и, отчаянно цепляясь за тонкие веточки, ревел во всю глотку. Немудрено, — снизу к дереву подползал большой ядозуб — крупная ядовитая змея, которая отличалась неукротимой агрессивностью. Она бросалась на всех, кто имел неосторожность подойти к ней слишком близко. Взобраться на сосну к медвежонку для нее не составило бы труда.
Вначале Тоболт ожидал, что вот-вот появится мать медвежонка, большая медведица. Что при этом произойдет, Тоболт не знал и не прочь был понаблюдать за этим поединком. Как-то же медведи справлялись с такими неприятностями? Но время шло, ядозуб начал подниматься по сосне, а медведица все не появлялась. И не слышно ее было.
Дело принимало опасный для медвежонка оборот. Тоболт подхватил с земли большой сук и, размахнувшись, сильно бросил его в поднимающегося по дереву гада. Попал очень удачно. Ядозуб, поднявшийся уже до половины ствола, тяжело рухнул вниз. Раздраженно зашипев, он поднял верхнюю часть тела над травой, выискивая наглеца, посмевшего помешать ему.